М. Решетников1
Парадоксы порнозависимости:
любопытство, релаксация, стимулятор, болезнь?2
Начнем с определения. Под порнографией понимается вульгарно-натуралистические и намеренно непристойные описания или изображения половой жизни, специально создаваемые для возбуждения низменных сексуальных чувств. Сразу подчеркнем определение «низменных», в чем, по моим представлениям, состоит главное отличие порнографии от высокой эротики.
Нужно признать, что даже профессиональное обращение к теме порнографии имеет некий налет безнравственности, хотя она уже давно стала обыденным явлением, особенно — с появлением общедоступных порносайтов. Многие обращаются к порносайтам, и никто никого не осуждает. Некоторые коллеги считают, что здесь вообще нет никаких проблем. Мне казалось также, но лишь до тех пор, пока эта тема не всплыла в процессе терапевтических сессий.
Затем, в различных аудиториях мне не раз приходилось задавать вопрос: «А кто ни разу не заходил на порносайты?». Среди нескольких сотен опрошенных в любой аудитории оказывалось один-два, как среди мужчин, так и среди женщин. С мужчинами вроде бы все понятно — мужчины любят глазами и это их главная эрогенная зона, именно поэтому такое внимание к макияжу и другим способам привлечения внимания. Но — почему женщины, не понятно. Насколько известно, женщины любят ушами, более телесны, более чувствительны к запахам и прикосновениям. А в Интернете всего этого нет.
Вернемся еще раз к термину. Понятие «порнография» происходит от греческих слов: «porne» (проститутка) и «graphos» (пишу). Если мы попытаемся интерпретировать это сочетание, то получим что-то вроде «изображения проституток». Этой теме посвящены десятки картин, среди которых наиболее известны работы выдающихся французских художников Анри Тулуз-Лотрека (1864-1901) и Жана Беро (1848-1935), но даже там, где авторы изображают обнаженную натуру, она не производит впечатления порнографии. Это, безусловно, особая эстетика. В поисках «дифференциально-диагностического» признака, вначале у меня появилась предположение, что отличие порно состоит в предъявлении некоего крупного плана с «интимными подробностями». Но затем я вспомнил картину «Происхождение мира» Гюстава Курбе (1819-1877), которая вначале (в пуританском XIX веке) получила скандальную известность, но затем стала общепризнанным шедевром искусства, а Курбе — провозглашен основателем реализма в живописи.
Здесь уместно сделать один промежуточный вывод: по мере развития культуры качественно меняются оценочные категории. Многое из того, что в XIX веке считалось безнравственным, например, романы Флобера, произведения Мопассана и Золя, которых в приличных домах не держали, в наше время вошли в общепризнанный список шедевров мирового искусства. Так что — вопрос о границах остается открытым.
В моей практике было не так много людей, которые приходили с проблемами так или иначе, связанными с порнографией, поэтому нет никаких оснований обсуждать насколько это распространено. Тем более, что наш терапевтический опыт ограничивается только теми, кто к нам пришел, и по тем или иным причинам решил вербализовать эту тему. По статистическим данным (также вряд ли точным) посещение порносайтов увеличивается в четыре раза за каждые пять лет. Специалисты утверждают, что порносайты составляют от 12% до 20% всего контента Интернета.
Такой неожиданный рост количества порносайтов и тех, кто к ним обращается, естественно, должен иметь какие-то веские основания. То, что это бизнес, который приносит солидный доход, нет никаких сомнений. Но это не отвечает на главный вопрос. Если это есть, следовательно — существует спрос, а значит — это удовлетворяет какую-то реальную потребность людей. Добавлю, явно не высоко-духовную потребность и даже вред ли познавательную. Но тезис о том, что у человека, кроме высоких, присутствуют и низменные потребности, которые ни при каких условиях не должны удовлетворяться, категорически отвергается академической наукой. Хотя этому есть и иное объяснение: там, где «крутятся» большие деньги, взывать к морали или защите детей бесполезно.
Несколько обобщая, нужно признать, что с сексуальной жизнью людей произошло то, что ранее происходило и во всех других сферах человеческого сообщества, и получило красивое наименование «де-сакрализация». Процесс, который на протяжении тысячелетий и всей до-информационной эпохи был неким вариантом таинства, освященного церковью, стал одним из обычных проявлений физиологии. Но главная специфика состоит в том, что это отношение к сексуальности, в силу доступности Интернета, формируется с раннего детства. Этим можно возмущаться, негодовать, призывать вернуться к идеалам и ценностям XIX века, но это реально существует, и я не уверен, что ситуацию можно изменить. Она имеет весьма протяженную историю. Даже в наскальных рисунках многотысячелетней давности, найдены достаточно фривольные изображения соития человека с животными. Было это и в пуританские времена, но там — все же — была некая эстетика и чувство, и даже стыдливость.
Затронув тему животного сообщества, нужно сказать, что, в отличие от всех других живых существ, человек характеризуется гиперагрессивностью и гиперсексуальностью. Ни один другой вид живых существ не смог преодолеть биологически обусловленный запрет на спаривание, который ограничивается периодом течки и брачных игр, направленных на воспроизводство потомства. Только у человека сексуальные отношения отделились от этой биологической функции, и стали одним из вариантов свободного времяпрепровождения и развлечения. Здесь нет осуждения — это просто констатация.
Готовясь к докладу по этой теме, я просмотрел в Интернете несколько материалов психотерапевтов и психологов, посвященных теме порнографии. Почти во всех таких статьях утверждалось, что она вредна для здоровья, приводит к необратимым последствиям, импотенции и т.д. Но это были очень неубедительные материалы, скорее даже — ничем не обоснованные запугивания. Параллельно в сетях обнаружились несколько сообществ порнозависимых (объединенных общими интересами), которые обмениваются информацией, видео и т.д.
Теперь позвольте обратиться к случаям, которые будут изложены предельно кратко, не отвлекаясь на малозначимые детали. Обратилась женщина 42-х лет. Ее муж немного старше — ему 50. В браке около 20 лет. В последние годы сексуальная жизнь была сведена, по словам моей клиентки — к минимуму, но женщину списывала это на возраст. Затем муж вдруг начал демонстрировать ранее не свойственную ему сексуальную активность. У женщины были разные предположения, но затем она «кое-что подсмотрела». Оказалось, что страстные порывы мужа совпадают с теми днями, когда предварительно он по 2-3 часа проводит за просмотром порносайтов. Это ее оскорбило. На мой вопрос — почему, она ответила: «Ну, как же? — Он возбуждается с другими, а разрядиться приходит ко мне!». Вполне естественная нарциссическая рана. Далее, в процессе нашей беседы она высказала идею, что, если уж у него плохо с потенцией, пусть бы принимал Виагру. Я переспросил ее: «А разве это не такое же искусственное возбуждение?». Она ответила: «Нет». И пояснила: «Это он делал бы для меня, и без всяких других женщин». Терапия была краткосрочной, и я не стал обсуждать с ней «принцип удовольствия», и то, что каждый человек, прежде всего, стремиться доставлять удовольствие себе, даже когда он целует любимую женщину или мужчину. Мне хотелось помочь ей, а не обучать ее основам психоанализа. Поэтому перейду сразу к заключительной фазе. Мы обсудили ее сексуальные фантазии, они были достаточно своеобразны и разнообразны (и в них фигурировал не только муж). Женщина обладала хорошим воображением. В конечно итоге мы пришли к выводу, и даже шутили, что если уж у ее мужа (в отличие от нее) так плохо с воображением — пусть смотрит свои картинки…
Другой случай был качественно иным другим. Перескажу его совсем кратко. Обратилась опять же женщина, которая заметив увлеченность мужа порносайтами, констатировала резкое снижение его сексуальной активности (в отношении нее). Одновременно с этим она заметила, что периодически он мастурбирует после таких просмотров, иногда даже в постели, когда она рядом, а он думает, что она спит. Естественно, что это было воспринято не только как сексуальное пренебрежение, но и как оскорбление. По сути, зрелый мужчина регрессировал к стадии аутоэротического поведения, которая характерна для ранней или подростковой (инфантильной) сексуальности. Этой пациентке я помочь ничем не мог, а ее муж на предложение встретиться с терапевтом ответил отказом.
Критически мыслящие коллеги, легко возразят мне, что в этих случаях речь идет не о порнозависимых, а о межличностных отношениях, косвенно связанных с порносайтами или — о «со-зависимых». И с этим нельзя не согласиться. Тем не менее, отметим, что в одном случае — это действовало как стимулятор, а в другом — вызывало регресс. Возможно, у моих коллег есть иной опыт, но позволю себе высказать предположение, что этот вид зависимости, в отличие от алкогольной, наркотической или игровой является качественно иным. — Он (вроде бы) не требует затрат денег и не наносит ущерб репутации или карьере, а следовательно — не побуждает зависимых искать психотерапевтической помощи. Тем не менее, эта зависимость также приводит к негативным последствиям, как это уже было показано на двух упомянутых выше случаях.
По заключению западных сексологов, число «порнофиликов» за последние десять лет выросло в 15 раз. Поэтому наши коллеги отмечают, что в настоящее время мы имеем дело со своеобразной эпидемией. В 2008 году ВВС опросило 43 британских сексолога, и 80% из них признали гигантский рост порнозависимости среди мужчин. При этом в запущенных случаях люди теряют работу и семью, проводя на порносайтах по 7-8, а иногда и по 12 часов ежедневно. Но за помощью к терапевтам обращались лишь единицы.
Думаю, что в нашей стране порнозависимых не меньше. Но на запрос «Помощь порнозависимым» в Интернете выскакивает всего несколько ссылок, которые предлагают помощь психологов или религиозных организаций, преимущественно запугивающего содержания. В одном месте попалось даже «законодательная» инициатива «лечить порнозависимых принудительно». Не могу не привести ответ какого-то респондента на этот тезис: «От просмотра фотографий восемнадцатилетней блондинки с третьим размером бюста еще не умер ни один человек». Если бы речь шла только об этом!
По данным зарубежных коллег, по мере формирования зависимости интерес и вкус «посетителей» становятся все более изощренными и «взыскательным» — на смену обычным женщинам приходят различные варианты физических отклонений, карлики, трансвеститы, животные, а также сцены насилия и жестокости, в том числе — над малолетними. Зависимые уже не столько что-то рассматривают, сколько ищут что-то необычное, вплоть до отталкивающего и омерзительного (например, «наблюдения» актов мочеиспускания и дефекации). Порнофилия сменяется копрофилией, и психиатры вряд ли удивятся этой закономерности. Постепенно это приводит к реальному нарушению нормального психического функционирования на всех уровнях.
В начале ХХ века Фрейд неоднократно высказывал предположение, что по мере развития культуры сексуальность и агрессивность людей будет снижаться. В отношении агрессивности Фрейд явно ошибался, а что касается сексуальности, то — возможно — появление и широкое распространение порнозависимостей является одним из самых демонстративных подтверждений этой идеи. Из генитальной (сугубо телесной и би-личностной) ситуации сексуальность постепенно смещается в виртуальную сферу.
В целом, надо признать, что кроме некоторой неловкости, обсуждение этой темы даже в профессиональной аудитории вызывает некоторую растерянность. Главный парадокс заключается в том, что существование порнозависимости практически общепризнано, но обращений по поводу этого страдания практически нет. Оно каким-то образом оказалось индивидуально и социально приемлемым.
Этот феномен еще не отрефлексирован специалистами. Это еще только предстоит сделать — и не только с точки зрения психического здоровья отдельных индивидов, а всего современного социума, включая детей, которые получают сексуальное просвещение и представления об отношениях полов все на тех же сайтах. Пока все внимание специалистов сосредоточилось на генитально-сексуальной (поверхностной) сути вопроса, но он явно гораздо глубже. Здесь стоило бы подумать о мотивах ухода от реальности, своеобразных вариантах защитного поведения и попытках решать какие-то проблемы, неразрешимые другими способами.
